Часть 3
Азиз Джалал
Глобальная реакция на ИГИЛ: от страха к бездействию
Стремительный взлёт ИГИЛ потряс мир своей сложностью и противоречивостью. Всего за короткое время группировка захватила обширные территории в Ираке и Сирии, вынудив правительства и общественное мнение столкнуться с явлением одновременно ужасающим и непостижимым. Реакция на это показала как сильные, так и слабые стороны международного порядка, оказавшегося перед лицом угрозы столь колоссального масштаба.
Первыми проявились страх и потрясение, подпитанные шокирующими кадрами, разлетевшимися по всему миру: массовые казни, сексуальное порабощение, разрушение бесценных памятников культуры. Эти зрелища погрузили целые общества в состояние тревоги. Страх действовал на двух уровнях: с одной стороны осязаемое беспокойство по поводу возможного расширения территории ИГИЛ, с другой более глубокий страх перед тем, что экстремистская идеология способна увлечь отчуждённую молодёжь далеко за пределами Ближнего Востока.
Очень скоро страх уступил место осуждению. Религиозные лидеры различных конфессий, мировые культурные деятели, а также даже соперничающие вооружённые группировки все они с необычайным единодушием осудили ИГИЛ. Для некоторых наблюдателей это стало редчайшим явлением в новейшей истории подлинным международным консенсусом.
Однако наряду с возмущением и гневом всегда присутствовало и равнодушие. Одни правительства рассматривали ИГИЛ лишь как локальное региональное потрясение и колебались предпринять решительные шаги. Эта ошибка позволила группировке закрепиться и окопаться. Позднее многие аналитики утверждали: более быстрые и скоординированные действия могли бы предотвратить территориальное расширение ИГИЛ.
Когда же военный ответ всё-таки последовал, он оказался одновременно решительным и половинчатым. Создание международной коалиции свидетельствовало о готовности противостоять ИГИЛ, но разногласия между великими державами и клубок региональных интересов заметно ослабляли её эффективность. Парадокс заключался в том, что некоторые государства вели борьбу против ИГИЛ на одном фронте, в то время как на другом поддерживали силы, косвенно способствовавшие его усилению.
Общественное мнение во многом отражало эту двойственность. В ряде стран граждане следили за новостями с тревогой, тогда как в других предпочитали отворачиваться уставшие от войн или притуплённые бесконечным потоком мрачных сводок. Для одних конфликт казался слишком далёким, для других всего лишь ещё одной трагедией в мире, переполненном кризисами.
Не менее показательным было и неравномерное распределение внимания. Зрелищные преступления ИГИЛ заполняли первые полосы газет, тогда как тихие страдания мирных жителей, вынужденных жить под его властью, зачастую оставались в тени. Это свидетельствовало не только о приоритетах средств массовой информации, но и о более широкой тенденции избирательного отношения к человеческим катастрофам.
В конечном счёте реакция на ИГИЛ выявила противоречия, лежащие в самой основе современного международного устройства. Это был сплав страха, гнева и безразличия смесь, которая оказалась раздробленной и в конечном счёте недостаточной. И если из этого опыта можно извлечь какой-то урок, то он заключается в следующем: для противостояния подобным угрозам необходимы не мимолётные эмоции, а подлинная координация и последовательные усилия.