Часть 34
Харис Убайда
Несколько мусульманских воинов попытались взобраться на крепостные стены с помощью канатов, однако эти попытки оказались тщетными. По обе стороны поля боя разворачивались сцены отваги и мужества, и история писалась кровью и несгибаемой решимостью. Ни один наблюдатель не мог предсказать, чем завершится это противостояние.
У западных стен проход был чрезвычайно узким; всякий раз, когда мусульманские отряды пытались продвинуться вперёд, христианские защитники обрушивали на них непрерывный ливень стрел.
Огненные заграждения делали проломы непроходимыми, и воины не могли прорваться в город. Когда ночная тьма начала сгущаться, а противник сохранял полную боевую готовность, стало ясно, что проникновение с этого направления невозможно. Тогда султан отдал приказ об отступлении.
Было очевидно, что его мысли уже обратились к иному, более решающему замыслу.
Тем временем османский флот предпринимал одну за другой настойчивые попытки разорвать массивную цепь, перекрывавшую вход в Золотой Рог, без чего осада оставалась неполной. Однако все эти усилия были сорваны совместным сопротивлением прибрежных укреплений противника и его военно-морских сил. Несколько мусульманских судов были поражены византийскими пушками и пошли ко дну. В конце концов и эти попытки потерпели неудачу, и флот был вынужден отступить.
Отстранение командующего флотом и решимость султана Мухаммада аль-Фатиха (Мехмеда II)
Спустя два дня после этих событий, 20 апреля, произошло ещё одно ожесточённое морское сражение между османским флотом и европейскими военными кораблями, пытавшимися прорваться в залив с подкреплениями. Когда европейские суда начали движение, османский флот вышел им навстречу. Обе стороны стремились ослабить друг друга, и, несмотря на усилия османов перекрыть путь, европейские корабли неуклонно продвигались вперёд. Султан стоял на берегу и собственными глазами наблюдал за развернувшейся битвой.
В разгар схватки он послал грозное послание командующему флотом:
«Либо захвати эти корабли, либо потопи их. Если же ты не в силах этого сделать, то потопи самого себя. Не возвращайся к нам побеждённым».
Мусульманские моряки сражались изо всех сил, однако европейским судам всё же удалось достичь цели. Разгневанный таким исходом, султан сурово обошёлся с командующим флотом по его возвращении, упрекая его в трусости и недостатке решимости.
Командующий, Сулейман Балтоғлу, был глубоко потрясён. Для человека чести не существовало оскорбления тяжелее, чем обвинение в трусости. С болью в голосе он ответил:
«О мой султан, я готов добровольно принять смерть. Но умереть с клеймом труса, для меня невыносимо. Мы с моими товарищами исчерпали все средства и все силы, какие у нас были, однако оказались бессильны перед этими огромными кораблями».
Глаза его наполнились слезами, и он вытер их краем тюрбана.
В этот момент Мухаммад аль-Фатих понял, что Балтоғлу не виновен ни в халатности, ни в предательстве. Он простил его, ограничившись отстранением от должности, и назначил новым командующим османскими морскими силами Хамзу-пашу (Хамза-бея).
Исторические хроники свидетельствуют, что султан Мухаммад аль-Фатих с необычайным интересом и личным участием наблюдал за морскими сражениями. Восседая на коне, он следил за боем с берега. В тот раз он даже въехал верхом в море, приблизившись к османским кораблям. Возвысив голос, он обратился непосредственно к Балтоғлу и властным жестом велел ему взглянуть на своего государя. Османы с удвоенной энергией возобновили атаки, однако исход битвы так и не изменился.
Неудача османского флота была обусловлена рядом причин. Среди них, влияние некоторых советников, прежде всего Халиля-паши, которые пытались отговорить султана от продолжения завоевания Константинополя.
Они призывали его отказаться от осады, вступить в переговоры и отступить, не овладев городом. Но султан не соглашался ни на что, кроме полной победы. Он усилил натиск на город со всех сторон, одновременно размышляя над тем, как всё же провести османский флот в Золотой Рог.
Стены, обращённые к Золотому Рогу, были значительно ниже остальных.
Султан понимал: если удастся ввести туда корабли, противник будет вынужден разделить свои силы, ослабив западный фронт и обнажив город перед решающим ударом.
Султан Мухаммад аль-Фатих и беспримерный военный подвиг
В этот критический момент в сознании султана созрела поистине необыкновенная идея. Он решил переправить корабли по суше, от порта Бешикташ к Золотому Рогу. Вопрос заключался не в том, возможно ли это, а в том, каким образом осуществить задуманное.
Предприятие было столь беспрецедентным, что казалось почти чудом.
Султан приказал перевезти корабли по суше с величайшей тайной и бдительностью, чтобы генуэзские силы не обнаружили и не сорвали операцию.
Расстояние составляло около трёх миль, а местность была крайне неблагоприятной: неровной, крутой и пересечённой, с холмами, оврагами и каменистыми участками.
Мухаммад аль-Фатих созвал военачальников и изложил им свой дерзкий и нетрадиционный план. Он разъяснил стратегическое видение и направление, откуда должен был быть нанесён решающий удар. Командиры, осознав гениальность замысла, единодушно поддержали его и воздали хвалу прозорливости султана.
Работы начались немедленно. По приказу султана маршрут был подготовлен, и решительные воины с поразительной быстротой принялись за выполнение его ошеломляющего повеления. Почву выровняли, были доставлены деревянные настилы, которые щедро смазали маслом и воском, чтобы корабли могли скользить по ним без препятствий.
Суда были вытащены из Босфора и протащены по смазанным настилам к безопасному месту, вне досягаемости вражеских ударов. Когда опустилась ночь и тьма скрыла их передвижения, корабли были тихо спущены в воды Золотого Рога. Их число превышало семьдесят.
Это был подвиг, не имевший аналогов в летописях войн, деяние, которому не было равных ни у одного правителя до него. Пока враг спал в беспечной самоуверенности, султан Мухаммад аль-Фатих лично руководил операцией, наблюдая, как корабли незаметно проходят за линиями противника. К рассвету равновесие осады было необратимо нарушено, и Константинополь оказался на пороге своей исторической судьбы.