Часть 2
Ахмад Яхья
Бомбардировка Газы: анатомия структурного геноцида
В октябре 2023 года мир стал свидетелем военного натиска на сектор Газа, который разрушил все прежние представления. Происходившее не было обычной военной кампанией, это был затяжной и методичный процесс тотального разрушения. Его цель выходила далеко за пределы противостояния вооружённым группам: удар был нанесён по самым основам жизни целого народа, существующего в условиях осады.
Обладая подавляющим превосходством в воздухе, на море и на суше, израильская армия реализовывала стратегию, в которой само разрушение стало целью. Под эвфемизмами «точечные удары» и «безопасный снос» фактически была стёрта грань между комбатантами и мирным населением.
Больницы, школы, университеты, мечети и даже гуманитарные конвои становились преднамеренными целями, превращая Газу в гигантский полигон всеобъемлющего уничтожения.
Полевые отчёты свидетельствуют: более половины всех жилых построек были превращены в руины, а обширные районы северной части Газы стали полностью непригодными для жизни. В то же время палестинское сопротивление, опираясь на разветвлённую сеть туннелей и тактику асимметричной городской войны, сумело нанести оккупационным силам ощутимые удары.
Однако его возможности оставались принципиально ограниченными перед лицом колоссальной военной машины, поддерживаемой политическим прикрытием и военной помощью западных держав.
Эта бомбардировка не может быть сведена к мимолётной гуманитарной трагедии. Её подлинный смысл раскрывается в цифрах, выходящих за рамки «обычной войны» и вступающих в сферу систематического, структурного насилия.
Число погибших среди палестинского мирного населения превысило 65 тысяч человек, более семидесяти процентов из которых, женщины и дети. Свыше 166 тысяч были ранены; многие остались навсегда инвалидами, потеряв конечности и доступ к надлежащей медицинской помощи, фактически приговорённые к полужизни страдания.
Почти всё население Газы, около 2,3 миллиона человек, было насильственно перемещено. Многие лишались крова неоднократно, вынужденные бежать из одной так называемой «безопасной зоны» в другую, не находя убежища нигде.
Это массовое перемещение не было побочным следствием бомбардировок; оно являлось продуманной политикой, направленной на опустошение кварталов, разрыв территориальной целостности Газы и разрушение её социального организма.
За пределами статистики война приняла облик молчаливого геноцида, осуществляемого через осаду, голод и болезни.
Семнадцатилетняя блокада Газы, и без того доводившая жизнь до удушающего предела, в ходе войны вступила в свою наиболее смертоносную фазу.
Лишение продовольствия, чистой воды, топлива, электричества и медикаментов породило гуманитарную катастрофу, которую даже Организация Объединённых Наций охарактеризовала как бедствие.
Дети начали медленно умирать от голода. Пациенты погибали из-за невозможности эвакуации или отсутствия медицинского оборудования. Инфекционные заболевания с пугающей скоростью распространялись в переполненных лагерях для перемещённых лиц, где санитария перестала существовать.
Эта реальность подчёркивает мрачную истину: война больше не ограничивалась полями сражений и линиями фронта. Она проникла в человеческое тело и дух, действуя как всеобъемлющий механизм уничтожения.
Параллельно военному наступлению велась и агрессивная война против истины. Попытки оградить Газу от мирового внимания, систематические удары по журналистам и препятствование фиксации преступлений стали частью более широкой стратегии подавления реальности.
Вопреки этому палестинские голоса, вооружённые изображениями, свидетельствами и рассказами очевидцев, сумели прорвать навязанную тишину. Их документация донесла до мира повествование о страдании, стойкости и непоколебимой решимости, глубоко изменив глобальное общественное мнение.
В конечном итоге эта война выявила трансформацию израильской доктрины безопасности.
Понятие «самообороны» было расширено до оправдания организованного разрушения целого народа и уничтожения всех условий, необходимых для жизни.
Юристы и правозащитники определили это явление как структурный геноцид, преступление, которое выражается не в одном-единственном массовом убийстве, а в устойчивой системе, призванной сделать само существование невозможным.
Эта глава в истории Газы не будет запомнена как кратковременное или изолированное столкновение. Она останется определяющим моментом в длительной борьбе между оккупацией и сопротивлением, моментом, когда целый народ устоял под тенью тщательно спланированного уничтожения.
